Иностранных агентов может стать еще больше

На этой неделе Владимиру Путину поступил доклад от рабочей группы, созданной в администрации президента для уточнения понятия политической деятельности некоммерческих организаций. По закону те НКО, которые занимаются ею на зарубежные гранты, считаются в нашей стране иностранными агентами. Напомним, что они должны обязательно указывать этот статус в ходе любой своей публичной активности.

В действующем законе термин «политдеятельность» сформулирован по-русски широко. НКО нужно участвовать, в том числе и через финансирование, «в организации и проведении политических акций в целях воздействия на принятие госорганами решений, направленных на изменение проводимой ими госполитики, а также в формировании общественного мнения в указанных целях».

И хотя в том же самом законе строго указано, что «деятельность в области науки, культуры, искусства, здравоохранения, профилактики и охраны здоровья граждан, социальной поддержки и защиты граждан, защиты материнства и детства, соцподдержки инвалидов, пропаганды здорового образа жизни, физической культуры и спорта, защиты животного и растительного мира, благотворительная деятельность» к делу не относится, на практике это не всегда оказывается так.

Правозащитники изначально критиковали эту размытую формулировку. И вот 1 октября на заседании президентского Совета по правам человека Путин наконец заявил: таких определений быть не должно, чтобы у власти не было возможности подгонять под них все, что ей не нравится. К 20 декабря, поручил он своей администрации, должен появиться понятный термин.

Есть, правда, большая вероятность, что благодаря настойчивости СПЧ в ловушку закона об иноагентах скоро может попасть еще больше НКО. Ловушка же может вырасти потому, что Минюст вроде бы как предполагает оценивать потенциальных иноагентов по трем критериям – через цели, сферы и формы их деятельности. И еще неизвестно, что будет хуже: нынешний формальный бюрократический подход или новый – все такой же бюрократический, но уже вдумчивый. Представляется, что последнее поопаснее.

А тут еще и Общественная палата творчески подошла к наработкам Минюста, предложив уточнить их количественными критериями. Например, организация более двух митингов за год – и если на счете есть зарубежные деньги, то добро пожаловать в иноагенты. Или, скажем, если более трех четвертей всех средств, в том числе и из-за границы, тратится на издание материалов о политике, то путь в спецреестр открыт. Ну а уж если кто-то занимается наблюдением за выборами или причастен к последним хотя бы краем, то это точно будет политНКО и кандидат в иноагенты.

Как известно, при принятии в России данного закона за образец был взят закон США 1938 года с аббревиатурой FARA в названии. Сами американцы объясняют, что сейчас он серьезно изменен и заставляет регистрироваться только тех, кто работает по прямому поручению иностранного спонсора и в его непосредственных интересах. Короче говоря, везде большое значение имеют интерпретации и нюансы.

Так вот, в нашей стране закон об иноагентах стал демонстрацией недоверия власти даже не столько к критически настроенной, сколько к просто активной части общества, которую, получается, все время подозревают в попытках подрыва устоев. И хотя власть неправильность этого, кажется, уже почувствовала, но зачем-то стала действовать на раскол третьего сектора. Социально ориентированным НКО – поддержку и деньги, политическим, условно говоря, – спецреестр и штрафы. Между тем снять остроту взаимного недоверия можно было просто – убрать из закона политдеятельность в качестве критерия занесения в список иноагентов. Пусть все, кто получает средства из-за рубежа, спокойно об этом уведомляют. Что, кстати, подавляющая часть НКО неукоснительно и делает с начала 2000-х годов.

источник: НГ