Славянский правовой центр. Аналитика

26 Декабря 2011

В последнее время мне, как соискателю ученой степени все больше приходится слышать весьма противоречивые суждения именитых юристов о возможности непосредственного регулирования нормами международного права общественных отношений внутри государств ( внутригосударственных отношений). Причем споры о статусе, позициях международно-правовых норм и системы международного права в целом ( международное право по отношению к внутригосударственному праву выступает не иначе как система права), влияния международного права на внутригосударственные правовые системы и общественные отношения далеко не новы. Возможно, именно в нашей стране они получили наибольшее распространение после принятия Конституции РФ, статья 15 которой говорит об общепризнанных принципах и нормах международного права, как о части российской правовой системы. Также, необходимость четкого понимания взаимодействия принципов, договорных и обычных норм международного права и внутригосударственной правовой системы возникла после ратификации Россией важнейших международно-правовых договоров в области прав человека.

Вообще, в качестве небольшого предисловия нужно отметить, что злоупотребления на основе такого императивного принципа международного права как уважения прав человека – явление, не прекращающееся с момента закрепления его (принципа уважения прав человека) в Уставе ООН. Не для кого ни секрет, что современное международное право формировалось в эпоху противостояния двух противоположных политических и экономических систем - капиталистической и социалистической. Наряду с принципом уважения прав человека международным сообществом были юридически закреплены такие принципы как невмешательство в дела, по существу относящиеся ко внутренней компетенции другого государства, нерушимости границ, запрещения (воздержание) применения силы, добросовестного исполнения обязательств по международным договорам и т.п. Вместе с тем, Устав ООН и другие универсальные международно-правовые акты закрепили необходимость рассмотрения данных принципов в контексте других, определяя их как единое целое, и запрещая преимущество какого либо определенного принципа над другим (другими), либо его применение в противоречие с другим(и) принципом (принципами). Однако, в силу политического противостояния, разногласий, которые собственно и сформировали современное международное право, именно соблюдение прав человека стали одним из камней преткновения в международно-правовом сотрудничестве государств.

Дело в том, что подавляющее большинство англо-американских юристов, в вопросе соотношения внутригосударственного и международное правовых систем стоят на позиции радикального, либо более ли менее умеренного монизма. Сторонники радикальной монистической доктрины, такие как Ж.Ссель, вообще стирают границы между внутригосударственным и международным правом, считая индивидов единственными его (международного права) субъектами. Умеренные монисты, не отрицая разную природу международной и внутригосударственной правовых систем, при этом ставят международное право над внутригосударственным. Судя по всему, и те, и другие, стоят на позиции признания международной правосубьектности человека (индивида), и главное, допускают возможность прямого воздействия норм международного права на поведение индивида, находящегося на территории и под юрисдикцией какого-либо государства. Так, например, интерес вызывает норма п.2 ст. VI Конституции США, в которой указано, что все договоры с участием США являются верховным правом страны. Эта норма находит свое подтверждение и в сложившейся практике американских судов - так, в качестве примера можно привести официальную позицию судьи Ч.Э.Хьюджеса по делу " Skiriotes v. Florida", в котором судья констатировал, что ".... международное право - часть нашего права и, как таковое, является правом всех штатов союза...., но это такая часть нашего права, которая имеет свои собственные принципы, связанные с международными правами и обязанностями, а не с внутригосударственными правами и обязанностями...". Причем, из этого следует, что речь идет не только о договорах, в которых США участвует и которые в силу вышеприведенной статьи Конституции США являются верховным правом страны, а о международном праве в целом, соответственно, включая и принципы и международно-правовые обычные нормы.

Как мне кажется, Российская Федерация, похвастаться подобной юридической точностью формулировок нормы и правовой определенностью не может. Пункт 4 статьи 15 Конституции РФ говорит о том, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. Для многих практикующих юристов, истинный смысл положения части 4 ст. 15 российской Конституции так и остался загадкой по сей день. Не говоря уже о многонациональном народе России, принимавшем Конституцию, и тем самым заключавшем с государством договор (по своей правовой природе, Конституция РФ, является ни чем иным как договором народа с государством). Дело в том, что Конституция РФ, используя в своих положениях определенные категории, не дает им четкой дефиниции, тем самым предоставляя правоприменителю большие границы толкования. Конституция РФ, во- первых, не дала определение категории "Общепризнанные принципы и нормы международного права". Много ли норм международного права может похвастаться своей общепризнанностью (признанием всеми)? Сразу считаю важным сделать оговорку -я не утверждаю, что таковых нет в природе. Я лишь говорю о необходимости использования в Конституции РФ формулировок, имеющих четкое определение. Кстати, в международном праве определение категории "Общепризнанные принципы международного права", судя по всему, также отсутствует. Да и сама категория не используется вообще. Нигде, в универсальных международных актах нет понятия "Общепризнанные принципы международного права". Так, статья 2 Устава ООН говорит о «принципах», статья 38 Статута Международного суда говорит об «общих принципах права, признанных цивилизованными нациями». Такие акты soft law, как, например, Декларация Хельсинской встречи СБСЕ на высшем уровне указывает на «руководящие принципы», Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН 1970 года говорит просто о «принципах международного права». Кстати сказать, в международном праве нет акта, который бы указывал, что те или иные принципы международного права следует относить к общепризнанными (исчерпывающий перечень принципов международного права, которые следует понимать как общепризнанные).

Также, стоит акцентировать внимание на использованной в статье 15 российской Конституции категории «правовая система», которая вводит в заблуждение ученых не менее чем категория «общепризнанных принципов». Споры о том, что следует понимать под «правовой системой» не прекращаются с момента принятия Конституции РФ и по сей день. Не ставя перед собой цели вступать в диалог по поводу толкования данной категории, не могу, однако, не сказать о том, что именно определение данной категории может дать четкий ответ на вопрос о соотношении международного права и российской правовой системой. Недавно, на курсах повышения квалификации адвокатов г. Москвы, одним уважаемым адвокатом было озвучено мнение, о том, что «правовую систему» в контексте статьи 15 Конституции РФ следует понимать не иначе как «систему права», то есть фактически, тождественно категории «законодательство». Тогда, возвращаясь к западной доктрине монизма, принципы и нормы международного права стоит рассматривать как часть российского законодательства, со всеми вытекающими - возможностью регулирования нормой международного права общественных отношений внутри государства и de facto признания индивида субъектом международного права! Но данную позицию, на мой взгляд, не стоит рассматривать серьезно хотя бы потому, что предметом правового регулирования международного права были и остаются межгосударственные отношения, международно- правовая норма обязывает исключительно государства (и другие субъекты международного права, вступившие в то или иное международное правоотношение), и, в силу своей правовой природы, не способна регулировать общественные отношения внутри государства. Кроме того, если отождествлять «систему права» и «правовую систему», и признать международное право частью российского законодательства и способность международно- правовой нормы регулировать внутригосударственными отношения, тогда совсем непонятной становится назначение ратификационного акта, издаваемого Россией при согласии на обязательность той или иной нормы ? Ведь, если норма международного права действует напрямую, издание внутригосударственного акта- акта, не порождающего никаких прав и обязанностей, просто бессмысленно.

С моей точки зрения, самым удачным определением понятия «правовой системы», является определение профессора С. Ю. Марочкина: «правовая система России- комплекс всех проявлений правовой действительности - не только внутригосударственных, но и связанных с международным правом. Она ( правовая система) включает правовые нормы, действующие в стране (право РФ, нормы международного права и иностранного права с санкции государства), правовую деятельность (деятельность всех органов, учреждений и иных субъектов по созданию и/или реализации действующих в стране правовых норм) и правовые идеи, представления, теории, взгляды, доктрины (правосознание в широком смысле). Очевидным остается то, что понятие «правовая система» является понятием многоэлементным (состоящим из множества элементов). В каком именно элементе «правовой системы» отводится место принципам и нормам международного права не совсем понятно, но исходя из вышеприведенного определения понятия «правовой системы» могу предположить, что принципы и нормы международного права могут являться частью российской правовой системы могут, в то же время не являются частью внутригосударственной правовой системы потому, что во первых, - в силу своей правовой природы не способны регулировать внутригосударственными отношения, во вторых- не порождают никаких прав и/или обязанностей для субъектов внутригосударственного права.

Вернувшись к тому с чего начал статью, хотел бы остановиться на так называемых злоупотреблениях в области международной защиты прав человека, вызванных исключительно субъективным пониманием рядом государств положений международного права в этой сфере. А если быть точным, субъективное толкования принципов и норм международного права одним государством, исходя из своей общеполитической позиции и собственному видению мирового правопорядка. Дело в том, что западная теория монизма, о который было упомянуто, не может не сопровождаться такими доктринами, как доктрина международной защиты прав человека, как субъекта международного права, гуманитарной интервенции и т.п. Но в центре данных доктрин, очевидно, стоит теория международной правосубьектности индивида. Подобная теория активно продвигалась западом для легального (правомерного с точки зрения международного права) вмешательства одного государства (сообщества государств) во внутренние дела другого ( других). Если индивид (человек) бы являлся субъектом международного права, то, соответственно, был бы наделен правом защиты, в том числе и коллективной, со стороны другого государства (государств). Подобный способ «защиты прав человека» уже был продемонстрирован заинтересованными государствами в Югославии, Ливии и т.д. И как бы не заявляли западные страны о неспособности современного международного права регулировать отношения между государствами, о необходимости изменения системы поддержания международного мира, все равно свои действия (а порой очевидные преступления) государства пытаются оправдать именно действующим международным правом.

Хотел бы выразить свое мнение по вопросу о международной правосубьектности индивида. Никто не оспаривает, что нормы международного права оказывают влияние на правовое положение индивида, но попытки доказать то, что индивид обладает качествами, присущими субъекту международного права имеют весьма сомнительную перспективу.

Все доводы в защиту международной правосубьектности индивида основываются на возможности привлечь индивида к международно- правовой ответственности и возможности его обращения в международные организации за защитой его права. Фактически, некоторые ученые утверждает, что Нюрнбергский трибунал, Трибунал по Югославии и иные международные организации, творившие и творящие по сей день правосудие над индивидами от имени международного сообщества, доказывают, что индивид может нести международно- правовые обязанности. Обращение индивида в международные судебные органы, также, по их мнению подтверждает его участие в создании международно - правовых норм (непонятно, правда, каким образом, ведь они создаются только путем согласования волеизъявлений субъектов международного права). Пример, который в этой связи приводят ряд авторов связан с последствиями обращений физических лиц в Европейский суд по правам человека.

Однако, как я полагаю, защита прав человека была и остается компетенцией государства. Нормы международного права в области прав человека не только не регулируют поведение субъектов внутригосударственного права, но и не обращены к ним, что исключают и возможность наделения индивида статуса субъекта международного права. Единственными творцами норм международного права были и остаются основные субъекты международного права - государства, международные организации. Международное отношение, урегулированное нормой права становится правоотношением, порождающим права исключительно для его участника - субъекта международного права. Международный договор с участием государств порождает права и обязанности исключительно для государств. Суждение относительно возможности участия индивида в международных судебных органов (в том числе и против своего государства) не говорит о его (индивида) международной правосубьектности.

При заключении международного договора в области прав человека, дающего возможность индивиду обращаться в международные судебные органы, -государства действительно берут на себя обязательство предоставить индивиду определенный набор прав (в том числе и по обращению в международные судебные органы), однако, исполнить свое международное обязательство государство может только одним способом- изданием внутригосударственного нормативно-правового акта во исполнение международного договора, либо внутригосударственного акта, который трансформирует (имплементирует) норму международного права в о внутригосударственную правовую систему.

То есть, предоставленное индивиду право обращаться за защитой в международные организации являются правом, возникшем на основе внутригосударственного акта, принятого государством во исполнение им международного обязательства.

Соискатель ученой степени
кандидата юридических наук,
адвокат Славянского правового центра
Николай Семенов